Книга На задворках вечности. Часть II. В шаге от бездны - Галина Раздельная

Неохотно, Тёмный Кочевник резко сбавил движение чёрной дыры, заставляя массивное вместилище практически встать на дыбы. Когда скорость упала вдвое, Владыка выровнял курс. Раздражение и гнев новой порцией обдали паром мысли Архонта. Поискав, на ком выместить злобу, Кочевник изрядно встряхнул первый попавшийся на глаза подвластный ему фрагмент мира. От нанесённых травм мир покрылся болью живущих в нём рабов, что еще больше сказалось на деформации чёрной дыры. Критическое сжатие в некоторых местах чуть не привело к выбросам, отчего Кочевник оставил в покое недомученных жертв своего мимолётного гнева.

Угомонившись, Архонт придирчиво осмотрел своё вместилище, отметив несколько новых ухудшений и их прогрессию. Невероятно массивный, забитый под горлышко объект распирало от энергии и скопившегося внутри хлама миров. Кочующая чёрная дыра приближалась к апогею своего развития, к своей смертной развязке истории, и до вершины гибели оставалось уже немного. Естественный ход её эволюции, ускоренный мутацией и вмешательством Кочевника, приближался с каждым днём, и Владыка не мог себе позволить ещё и приумножать этот губительный для него бег. На какое-то время ему придётся отказаться не только от привычного мародёрства во Вселенных, но и оставить в покое Вселенные внутри себя. Тревожить обрывки миров – всё равно что разрезать швы чёрной дыры, провоцируя её нестабильность. Вот если бы частично облегчить свою ношу…

Архонт опять осмотрелся. Его разум свободно пустился на прогулку вдоль застывших фрагментов порабощённых им систем, галактик, иных структур, осязаемых, трёхмерных или невидимых, существующих в других планах и рамках. Каждое из этих приобретений, а именно – существа, населяющие их, по-своему были дорогу Кочевнику, ведь все они являлись уникальными, а в большей степени – спесивыми, высокомерными и тщеславными. Данные качества Архонт презирал, однако, признавал их за собой, но никак не мог простить кому-либо ещё, в особенности, когда считал, если этот кто-то их не оправдывает. Нередко, именно поэтому его так манили высокомерные, взлетевшие выше положенного им предела расы, достигшие в развитии вершин, но непоправимо отставшие духовно. Посему, чрево чёрной дыры преимущественно занимали обычные трёхмерные огрызки, где продолжали существовать виды наподобие адайцев. Правда, не они составляли основной живой энергетический вес кочующего монстра. Такие отбросы хоть и потешали Владыку, его главным богатством были и оставались более развитые существа, принадлежащие к высшим расам, и именно их заключённая и подчинённая в угоду Кочевнику энергия так коробила вместилище Архонта.

По сути, чтобы ослабить и ненадолго замедлить деформацию своего вместилища, Кочевнику было достаточно высвободить чистую силу высших обитателей Вселенных, другими словами, отпустить часть рабов. Но с ними он лишился бы и их энергии. А к ней Владыка привык как к самому себе. Так что, мысль проявить гуманизм отпала практически сразу. Что тут поделать, слепая жадность и безрассудность были не последними чертами характера Архонта. Оттого, отринув рациональное решение, Тёмный Кочевник решил доиграть заранее придуманную мелодию.

Существовало несколько способов вернуться к изначальному плану и открыть путь в галактику Антареса. Первый – привести в его Вселенную своё вместилище. Приближение массивной чёрной дыры ослабит кого угодно, но этот вариант не годился для Кочевника. Ведь, по его изначальному замыслу, ко времени его прихода система Красной Звезды уже должна быть покорена или хотя бы существенно потрёпана. На то у Владыки имелись особые причины.

Другой вариант – пробить отверстие в энергетической мембране вокруг галактики. Небольшой, незаживающий подобно язве, проход, которого хватило бы для армад. Сам Архонт также пока не мог этого сделать из-за всё той же удалённости дыры от галактики. Но это могли сделать некоторые его рабы, в особенности, свободные, не скованные его цепями. Вряд ли можно представить подобных невольников, которые, получив свободу, всё равно станут выполнять приказ. Здесь нужно быть либо преданным, чего Кочевник, конечно же, не ждал, либо… кровожадно тупыми, настолько кровожадными, и настолько тупыми, чтобы даже не заметить своей, свалившейся на голову, свободы. И последние уже давно имелись в распоряжении Архонта.

Разум Владыки продолжал блуждать внутри чёрной дыры. Постепенно он привёл его к окраинам одного из захваченных им фрагментов. На первый взгляд он не отличался ничем от других трофеев, вот только находился будто на отшибе, и остальные соседствующие с ним структуры словно держались от него подальше.

Ещё кое-что отличало этот порабощённый мир от других – его мрак и старость. Он был чуть ли не первым трофеем Кочевника, захваченным им так давно, что сотни Вселенных сменились на том месте, где некогда существовал этот мир. И, как старость и мрак влияли на внешний вид фрагмента, так же они отравляли тех, кому не посчастливилось в нём обитать. За долгие мучительные годы неволи яркая жизнь, что некогда здесь процветала, преобразилась до неузнаваемости. Сущности рабов срослись воедино, мутировали, лишившись различий и превратившись из тысяч особей во всего несколько энергетических существ. Они-то и отпугивали соседние миры. И не только страх перед переродками заставлял остальных рабов обходить этот мрак стороной. Возросшая сила единых организмов вкупе с регрессивными чувствами, скатившимися к первобытным, делала их идеальными убийцами как примитивных существ, так и представителей высших рас. И не было для мутантов ничего слаще, чем поживиться энергией чужой души, впитать в себя другую сущность, переварить её, пока эта душа не займёт своё место в огромном энергетическом теле переродков. Такая участь была хуже смерти, ведь все, кому не повезло попасть в сети мутантов, по сути, становились ими навеки.

В отношении Кочевника сей выводок являлся чем-то вроде паразитов, подчиняющихся ему, но, в то же время, ворующих с хозяйского стола его же энергию. Однако Владыка терпел мутантов. Как оказалось, эти изувеченные, отупевшие существа были не последним способом в усмирении и наказании рабов, как и не последним способом повеселить своего господина. И, коль их прожорливость не имела границ, а голод скрипел пустотой давно неудовлетворённых желудков, лучших кандидатов поправить свои дела Кочевник не видел.

Остановившись подле мрачного мира, Архонт принял один из своих непривычных физических обликов. Тёмным взглядом он призывно заглянул вовнутрь, и мрак охотно зашевелился. Ожившее движение вырисовывалось туманностями, едва освещенными проблесками блёкло-жёлтых искр. Оно вырастало, ширилось, беспокоилось. Ненависть и вонь разлетались из его недр, обдувая Архонта сухим ветерком безысходности. Нечто, клубившееся внутри, презирало Владыку. Но это же Нечто одновременно боготворило его. И когда Тёмный Кочевник шутливо шлёпнул себя ладонью по ноге, мутанты покорно, задавив злобу, прильнули к своему повелителю подобно верным, притупившим ненависть псам.

Осматривая застывший в ожидании ком ужаса, Архонт почти что ласково улыбался уродам. От высших рас в них осталась только сила. Всё остальное, даже чистый разум, сгнило под давлением рабства. Тупые, голодные существа ждали, когда их спустят с цепей.

Тёмный Кочевник не стал медлить. Его разум с усилием проделал тоннель между ним и границами галактики Антареса. Унюхав с той стороны вкус жизни, мутанты завыли. Архонт лишь немного подтолкнул тех в проход, снимая с них аркан неволи. И с той стороны, из, казалось бы, пустого пространства, начала растекаться смертоносная мгла. Пронзительно, жадно и быстро её темнота глотала всё на своём пути. И пока она достигла защитной мембраны, препятствующей проникновению в галактику, под её наковальню попали миллионы не успевших улететь кораблей.